За горами, за желтыми долами
Протянулась гряда деревень.
Вижу лес и вечернее полымя
И обвитый крапивой плетень.

Там с утра над церковными главами
Голубеет небесный песок,
 И звенит придорожными травами
От озер водяной ветерок.

Не за песни весны над равниною
Дорога мне зеленая ширь,
Полюбил я тоской журавлиною
На высокой горе монастырь.

Каждый вечер, как синь затуманится,
Как повиснет заря на мосту,
Ты идешь, моя бедная странница,
Поклониться любви и кресту.

Кроток дух монастырского жителя,
Жадно слушаешь ты ектенью.
Помолись перед ликом Спасителя
За погибшую душу мою.

До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки и слова,
Не грусти и не печаль бровей,
В этой жизни умереть не ново,
Но и жить конечно не новей.

Мне грустно на тебя смотреть:
Какая боль, какая жалость.
Знать, только ивовая медь
Нам в сентябре с тобой осталась.

Чужие губы разнесли
Души тепло и запах тела.
Как будто дождик моросит
С души немного омертвелой.

Ну что ж! Я не боюсь его.
Другая радость мне открылась.
Ведь не осталось ничего,
Как только желтый тлен и сырость.
 
Ведь и себя я не сберег
Для тихой жизни, для улыбок,
Так мало пройдено дорог,
Так много сделано ошибок.

Вот так же отцветем и мы
Под тихий шелест листьев сада.
Коль нет цветов среди зимы,
Так и грустить о них не надо.

Край, ты мой заброшенный
Край, ты мой, пустырь,
Сенокос не кошенный,
Лес да монастырь.

Избы забоченились,
А их всех-то пять,
Крыши их запенились
В заревую гать.

Под соломой-ризою
Выструги стропил,
Ветер плесень сизую
Солнцем окропил.

В окна бьют без промаха
Вороны крылом.
Как метель, черемуха
Машет рукавом.

 Уж не сказ ли в прутнике –
Жисть твоя и быль
Что под вечер путнику
 Нашептал ковыль.

Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду.
Словно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду.

Я сегодня влюблен в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол.
Отрок-ветер по самые плечи
Заголил на березке подол.

И в душе и в долине прохлада,
Синий сумрак, как стадо овец.
За калиткою смолкшего сада
Прогремит и замрет бубенец.

Я еще никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть.
Хорошо бы, как ветками ива,  
Опрокинуться в розовость вод.

 Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать…
Где ты где, моя тихая радость -
 Все любя, ничего не желать.

Вы помните, вы все, конечно, помните,
Как я стоял, приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое в лицо бросали мне.

Вы говорили; нам пора расстаться,
Что вас измучила моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел - катиться дальше вниз.

Любимая! Меня вы не любили,
Не знали вы, что в сонмище людском,
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
 Пришпоренная смелым седоком.

Не знали вы, что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте,
С того и мучаюсь, что не пойму,
Куда несет нас рок событий.
 
Лицом к лицу лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь -
Корабль в плачевном состояньи.

Простите мне: я знаю вы не та,
Живете вы с серьезным умным мужем,
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам ни капельки не нужен.

Живите так, как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием вас любящий всегда,
Знакомый ваш Сергей Есенин.

Я снова здесь, в семье родной,
Мой край задумчивый и нежный,
Кудрявый сумрак за горой
Рукою машет белоснежной.

Седины пасмурного дня
Плывут всклокоченные мимо.
И грусть вечерняя меня
Волнует непреодолимо.

Над куполом церковных глав
Тень от зари упала ниже,
О, други игрищ и забав,
Уж я вас больше не увижу.

В забвенье канули года,
Во след и вы ушли куда-то.
И лишь по-прежнему вода
Бежит за мельницей крылатой.

 И часто я в вечерней мгле,
Под звон надломленной осоки
Молюсь дымящейся земле
О невозвратных и далеких.

Пускай ты выпита другим,
И мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.

О, возраст осени!
Он мне Дороже юности и лета,
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.

 Я сердцем никогда не лгу,
И потому на голос чванства
Бестрепетно сказать могу,
Что я прощаюсь с хулиганством.

Пора расстаться с озорной
И непокорною отвагой.
Уж сердце напилось иной,
Кровь отрезвляющею брагой.

И мне в окошко постучал
Сентябрь багряной веткой ивы,
Что б я готов был и встречал
Его приход неприхотливый.

Теперь со многим я мирюсь
Без принужденья, без утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными кладбища и хаты.

Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна сестра и друг
Могла быть спутницей поэта.
 
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.

Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь – как запущенный сад,
 Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось петь и плясать.
И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз златокарий омут,
И что б прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил,
Только б тонкой касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
 
Я б навеки пошел за тобой,
Хоть в свои, хоть в чужие дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Край любимый! Сердцу снятся
Скирды солнца в водах лонных,
Я хотел затеряться
В зеленях твоих стозвонных.

По меже на переметке
Резеда и ризы кашки
И вызванивают в четки Ивы,
кроткие монашки.

Курит облаком болото,
Гарь в небесном коромысле.
С тайной думой для кого-то
Затаил я в сердце мысли.

Все встречаю, все приемлю,
Рад и счастлив душу вынуть,
Я пришел на эту землю,
Что б скорей ее покинуть.

Вечер черные брови насопил.
Чьи-то кони стоят у двора.
Не вчера ли я молодость пропил?
Разлюбил ли тебя не вчера?

Не храпи запоздалая тройка!
Наша жизнь пронеслась без следа.
Может завтра больничная койка
Упокоит меня навсегда.

Может завтра совсем по-другому
Я уйду, исцеленный навек,
Слушать песни дождей и черемух,
Чем здоровый живет человек.

Позабуду я черные силы,
Что терзали меня, губя.
Облик ласковый! Облик милый!
Лишь одну не забуду тебя.

Пусть я буду любить другую,
Но и с нею, любимой другой,
Расскажу про тебя дорогую,
Что когда-то я звал дорогой.

Расскажу, как текла былая
Наша жизнь, что былой не была.
Голова ль, ты моя удалая,
До чего ж ты меня довела.

Снова выплыли годы из мрака,
И звенят, как ромашковый луг.
Мне припомнилась нынче собака,
Что была моей юности друг.

Наша юность моя отзвенела,
Как подгнивший под окнами клен,
Но припомнил я девушку в белом,
Для которой был пес почтальон.

Не у всякого есть свой близкий,
Но она мне как песня была,
Потому что мои записки
Из ошейника пса не брала.

Никогда она их не читала,
И ей почерк мой был незнаком,
Но о чем-то подолгу мечтала
У калитки над синим прудом.

Я страдал… Я хотел ответа…
Не дождался…уехал…
И вот Через годы известным поэтом
Снова я у родимых ворот.

Та собака давно околела,
Но в ту ж масть, что с отливом в синь
С лаем ливисто ошалелым
Меня встрел молодой ее сын.

 Мать честная! И как же схожи!
Снова ожила боль души.
С этой болью я будто моложе,
И хоть снова записки пиши.

Рад послушать я песню былую,
Но не лай ты! Не лай! Не лай!
Хочешь пес, я тебя поцелую
За пробуженный в сердце май.

Поцелую, прижмусь к тебе телом
И, как друга, введу тебя в дом…
Да, мне нравилась девушка в белом,
Но теперь я люблю в голубом.

Запели тесаные дроги,
Бегут равнины и кусты.
Опять часовни на дороге
И поминальные кресты.

Опять я теплой грустью болен
От овсяного ветерка,
И на известку колоколен
Невольно крестится рука.

О, Русь, малиновое поле
И синь упавшая в реку,
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.

Холодной грусти не измерить,
Ты на туманном берегу,
Но не любить тебя, не верить -
Я научиться не могу.

Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.

С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.

Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя светлое растаяло, как звук,
Но остался в складках смятой шали
Запах меда от невинных рук.

В тихий час, когда заря на крыше,
Как котенок лапкой моет рот,
Говор кроткий о тебе я слышу
Водяных, поющих с ветром сот.

Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта.
Все ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи,
К светлой тайне приложил уста.

Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.

Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив,
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки положив.

Молодая с чувственным оскалом
Я с тобой не нежен и не груб,
Расскажи мне, скольких ты ласкала,
Сколько рук ты помнишь, сколько губ.

Знаю я, они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.

И твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом
Я ведь сам люблю тебя не очень
Утопая в дальнем, дорогом.

Этот пыл не называй судьбою:
Легкодумна вспыльчивая связь,
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь спокойно, разойдясь.

Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только не целованных не трогай,
Только не горевших не мани.

И когда с другим по переулку
Ты пойдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку
И с тобою встретимся мы вновь.
 
Повернув к другому ближе плечи,
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «добрый вечер!»,
Я отвечу: «Добрый вечер мисс!»

 И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь.
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не разожжешь.

Устал я жить в родном краю
В мечтах по гречневым просторам.
Покину хижину мою,
Уйду бродягою и вором.

Пойду по белым кудрям дня
Искать убогое жилище,
И друг любимый для меня
Наточит нож за голенище.

Весной и солнцем на лугу
Обвита желтая дорога,
И та, чье имя берегу,
Меня прогонит от порога.

И вновь вернусь я в отчий дом,
Чужою радостью утешусь,
В зеленый вечер под окном
На рукаве своем повешусь.

Седые вербы у плетня
Нижнее головы наклонят,
И не обмытого меня
Под лай собачий похоронят.

 А месяц будет плыть и плыть,
Роняя весла по озерам,
И Русь все так же будет жить,
Плясать и плакать у забора.